Кто такие украинские студиты? С какой целью они были основаны? Что привело словака в Унивскую Лавру и где должен сидеть монах – в монастыре или в соцсети? Об этом и другом рассказал сайту «Духовное величие Львова» игумен Свято-Успенской Унивской Лавры Студитского Устава иеромонах Иона (Максим).
Андрей Толстой: Отче Иона, почему такое название "студиты"?
Отец Иона: Название нашей обители или студитских монастырей связано со святым Теодором Студитом. Он жил в VII-VIII вв. в Константинополе, в здании Студиос, взявшего свое название от богатой семьи, переехавшей в этот город из Рима с Константином Великим. Теодор Студит восстанавливал там монашескую жизнь и немного ее реформировал. Поэтому все монахи Византии, взявшие свое восстановление оттуда, стали называться по имени того монастыря. И когда Теодор стал святым, его назвали Студитским.
Митрополит Шептицкий в конце XIX ст. имел желание восстановить монашество на Западной Украине типа византийского. Мы также знаем, что мать всех монастырей Киевской Руси Киево-Печерская Лавра взяла из Византии Типикон или образ жизни, которым жили в Студионе. Андрей Шептицкий на это ориентировался и так произошло название "студиты".
- Каков канонический статус вашего сообщества? В Католической церкви существуют чины (ордена), конгрегация разного права. Студиты – это кто?
-Мы монастырь, мы – монахи. И наша Свято-Успенская Унивская Лавра имеет статус ставропигиального монастыря. Мы напрямую подчиняемся Блаженнейшему Патриарху (Святославу, ред.), который находится в Киеве. Мы ни епархиального права, ни митрополичьего права, ни папского права, мы – ставропигиальные, и это значит, что мы подчиняемся напрямую Патриарху.
- Сколько студитов сейчас есть и каков их средний возраст?
- На сегодняшний день нас 69.
- Именно украинских студитов?
- Трудно сказать, потому что, например, я сам из Словакии. Есть также брат из Беларуси. Из Словакии нас есть трое, и есть еще один новик (послушник, человек, который готовится к принятию первых обетов, ред.) оттуда. Есть из Латвии один монах. Так что, я бы сказал, мы – международное сообщество. Конечно, большинство – это украинцы, которые здесь родились и живут. Даже имеем двоих из Польши, но они – украинцы по происхождению. Надо сказать, что атмосфера в Украине очень благоприятна для других национальностей. Точный средний возраст затруднительно назвать, но в большинстве это 40-50 лет. Самый молодой 21 год, самому старшему около 74.
- Вы заинтриговали. Как из Словакии вы оказались во Львовской области?
- Я в свое время искал классический монастырь, где существует монашесеое правило: Утреня, Вечерня, Часы, Повечерье, Литургия… И в Словакии, в Греко-католической церкви такого монастыря я не нашел. Потом некоторое время хотел идти к римо-католикам, к бенедектинам. Но я понимал, что являюсь греко-католиком, поэтому должен реализовать свое призвание в Восточной Церкви. И где-то нашел, что в Украине есть такой монастырь, это были 1990-е годы, ко мне попала скромненькая зеленая брошюра – "Свічадо" ее напечатали в 1993-м или 94-м году. Там был кратко описан распорядок дня, чем монахи-студиты в Униве занимаются. Мне это понравилось, это как раз было примерно то, чтл я хотел иметь. С тех пор я думал об этом.
Первый раз мне удалось попасть в Украину во время визита Папы Иоанна Павла ІІ, был во Львове и Киеве. Я попал наконец в Унив и побывал на вечерней службе, это запало мне в сердце, и тогда все пазлы сложились, я понял, что это мое место. Затем еще было обдумывание, общение с духовником, монахами, другими людьми, и окончательно я вызвался осенью 2004-го. Меня приняли, и я прошел формацию.
- А украинский язык как вам давался?
- Когда я учился в Риме, еще с 1998 года общался там с украинцами. А когда уже приехал сюда, то, общаясь с братьями, постепенно улучшал свои знания языка. Я не знаю его в совершенстве, но говорю так же, как наши братья.
- Честно говоря, я удивился, я думал, что вы украинец. Ваша история очень интересна, а есть ли сейчас у студитов призвания?
- В течение многих лет монастырь был почти закрыт. Было немного тяжеловато. Теперь началась война. В это время очень резко упало количество призваний. Есть теперь один новик из Словакии, и кандидат из Львовской области. Приходили люди, которые имели уже за 40, но мы поняли, что они либо убегают от войны, либо имеют иного рода проблемы.
- Вы считаете, что это ковид повлиял, и есть ли еще какие-нибудь причины?
- Ковид и война. Первые полгода (с начала широкомасштабной войны, ред.) мы решили, что не будем принимать никого. Могли прийти всевозможные неукраинские элементы и что-то провоцировать, мы очень осторожно к этому относились. Только в январе этого года приняли новика. Но это серьезный человек, я знаю его отца.
- Как вы вообще видите будущее монашеской жизни? Такое малое количество призваний – не только у студитов, но и в других монашеских сообществах, хотя исключения обычно есть.
- Но будущее есть.
- Но какое?
- Монашеская жизнь всегда была актуальной, но в разные периоды она развивалась по-разному. После 1990-х и начала 2000-х годов был некий бум призваний, теперь их гораздо меньше, но поскольку монашеская жизнь подлинна, она всегда имеет перспективу. Ибо это жизнь, посвященная Богу, и этот вызов всегда существует, потому что Христос всегда жив. Он всегда проходит между людьми и касается тех, кто, как Он считает, должен Ему посвятиться. А насколько люди отзываются – это уже другой вопрос. Конечно, и нынешние обстоятельства, и то, что люди хотят деньги заработать и добиться успеха, наверняка влияют.
Потому что в монастыре ты денег не зарабатываешь, у тебя нет перспективы какого-то карьерного роста, надо иметь глубокое сознание, ради чего пришел в монастырь. Надо жертвовать собой из любви ко Христу. В этом отношении идет определенная переоценка ценностей.
Может быть проблема и в самих монастырях, что мы немного отклонились от радикальной евангельской жизни. И, может быть, проблема с тем, что общество переживает определенные пертурбации, но все же есть люди, которые приходят и интересуются. Насколько Евангелие актуально, то и монашеская жизнь актуальна.
- Отче, сколько вам лет?
- Мне 49. Я поступил в монастырь, когда мне было 30 лет.
- Итак, вы в монастыре почти 20 лет.
- Да.
- Существует возрастная психология, и человек в этом отрезке времени между 30 и 50 годами проходит через определенное переосмысление. Человек начинает оценивать свою жизнь, как он его прожил, какие у него перспективы. Если бы вернуть время, поступили бы вы в студитский монастырь, и вообще в монастырь?
- Я убежден, что да, я бы вступил снова. Я пришел в монастырь в 30 лет.
- Это сознательный возраст, когда Иисус начал служение.
- Так сложилось, что я до этого созрел, когда мне было 30 лет. Я теперь так же отдаю себе отчет, что мы можем ждать ребят, которые в 19-20 лет будут вступать в монастырь. Но могут приходить те, кто уже прошел определенные жизненные испытания. Готовы ли мы к этому? Я не знаю, но наверное так будет. То, что было в Европе 20-30 лет назад, будет в Украине. Хотя всегда есть исключения.
Я бы снова повторил то же, потому что считаю, что Бог меня призвал, я сам этого не придумал. Я над тем очень долго раздумывал, почти 10 лет – боролся с этим мнением, переосмысливал, поэтому думаю, что принял зрелое решение. И я бы его снова сделал. Я понимаю, что это мой путь, Бог меня тут позвал, и я здесь счастлив. Конечно, это не значит, что проблем нет – они есть. Приходят определенные сомнения, есть определенные вызовы, не все удается, но глубоко в сердце я бы точно то же повторил.
- Если вернуться к студитам, то я слышал, что митрополит Шептицкий, когда восстанавливал монашескую жизнь по уставу, имел миссионерское намерение, чтобы идти на Восток. Поэтому студиты, по крайней мере внешне, очень похожи на православных, и поэтому их богослужения максимально очищены от латинских практик. Если это так, насколько сейчас студиты выполняют эту функцию миссий?
- У нас это прописано в Типиконе. Что одной из задач студитов в своё время является пойти на Восток.
- Это даже прописано?
- Да, действительно, Андрей Шептицкий имел такое видение. Хотя в начале студиты возникли как реакция двух групп молодых ребят, которых не принимали в монастырь, потому что они были из бедных семей. И Андрей Шептицкий понял, что им нужно также дать возможность реализовать свое призвание. Он основал монастырь, дал им правила, а потом, уже позже, наверное в 1920-х или 30-х годах, родилось такое мнение, которое прописано в нашем Типиконе, что студиты должны идти на Восток, к православным.
Почему это так было? Ибо это были годы после объявления в Фатиме, где речь шла об обращении России. Наши братья основали монастыри где-то на Волыни еще до войны (Второй мировой, ред.). Теперь, наверное, мы все это переосмысливаем, потому что понимаем, что идёт война с Россией. Конечно, на Востоке Украины много неверующих людей и непрактикующих православных. Есть опыт беженцев, которые пришли в Унив – у нас жило очень много беженцев, все православные практически. И они чувствовали себя здесь как дома. Мы же еще молимся на церковнославянском с украинским произношением.
- Все студиты молятся на церковнославянском языке?
- В большинстве так, но части богослужений или акафисты имеем на украинском, конечно. Теперь это для нас очень большой вызов, потому что даже православные Украины переходят на украинский.
- А каково ваше мнение по этому поводу?
- Мое личное мнение, что частично нам нужно перейти на украинский язык.
- Какую часть?
- Частично. Например те части богослужения, которые трудно понять, например, каноны, стихиры, псалтыри. Ибо наши молодые братья не понимают. Это большой каскад для них, имеем братьев из разных социальных слоев. Узнавали мнение, и оказалось, что более 78% нашей братии за то, чтобы больше использовать в наших богослужениях украинский язык. Это не значит забыть славянский язык, Боже упаси. Но люди приходят и ничего не понимают. Да и наши братья не имеют духовной пользы от этого слова. Поэтому ищем Божью волю, что нам дальше делать. Наверное, на это сильно повлияла война. Но и без войны мы к этому рано или поздно пришли бы. Ибо серьезным знаком является то, что сами православные переходят на украинский язык.
- Но для УПЦ МП церковнославянская (конечно, с русским произношением) – это как догмат веры. И у них много прихожан.
- Это их церковь. А мы должны думать, что мы делаем, какая для нас воля Божья. Существуют нездоровые тенденции, которые говорят, что на украинском нельзя молиться, только на славянском. Но молимся "Отче наш" и "Богородице Дево" на украинском, так что, Бог не понимает?
- На днях мы на сайте "Духовна велич Львова" разместили статью о том, что важно обращать внимание на свой внешний вид – на то, что одеваешь на себя, когда идешь в храм. Эта статья вызвала большой резонанс, сотни комментариев, охват поста в фейсбуке более миллиона. Мысли разделились, одни согласились, что важно одеваться в храм надлежащим образом, но многие аргументировали свою позицию тем, что неважно, что на тебе, потому что Бог смотрит на сердце. Сейчас жара на улице, душно, в такой период значительная часть людей сбрасывает с себя максимально одежду. По вашему мнению, когда человек идет в храм, должен ли он обращать внимание на то, во что одет?
- Да конечно, должно на это обращать внимание. В театр никто не идет в шортах. Хоть и жара. На свадьбу никто не идёт в шортах. Хоть жара. Одеваются в пиджак, брюки, рубашку. Внешний вид помогает настроиться на молитву. Монах имеет ту же одежду – летом или зимой. Людям не делаем каких-либо препятствий, но если бы какая-то из девушек пришла слишком обнаженной, то человек нормальный адекватный поймет, что это не до конца правильно. Я думаю, что это очень важный вопрос. Хотя он не догматический. Но это важно, потому что таким образом человек выражает то, к кому он приходит.
- Есть еще один вопрос. У меня лично очень хорошее отношение к отцу Юстину (Бойко). Он монах-студит. Но предусматривал ли Теодор Студит такой вид монашеской жизни, так сказать, социально-политического активизма, а в каких-то моментах гиперактивизма, как у отца Юстина? Насколько можно быть в водовороте общественной информационной жизни, в частности, в социальных сетях, на телевидении, и сочетать это с монашеством, и особенно с монашеской жизнью студитов? Ибо восточное монашество все же более контемплятивно и закрыто для мира. Как вы на это смотрите?
- У студитов как у общины нету харизмы. У францисканцев что-то одно, у иезуитов – второе, а у нас нет студитской харизмы, чтобы заниматься чем-то одним. Как правило, все зависит от самого человека, приходящего в монастырь. Поэтому нас, студитов, нельзя назвать контемплятивными. Есть братья, которые очень активны – кто-то едет на базар, кто-то занимается другими делами, а другой пишет книги или рисует иконы. Еще кто-то произносит проповеди, дает реколлекции. Все зависит, к чему призван человек, пришедший в монастырь. И задача монастыря распознать эту персональную харизму – насколько она в монастырском контексте обогащает монастырь, а с другой стороны – развивает самого человека.
Распознать это непросто. Это всегда должно происходить в контексте послушания монастырским властям. Они распознают твою харизму и дают тебе благословение на ту или иную деятельность. Но когда человек начинает действовать без всяких разрешений и без ведома монастырской власти, индивидуалистически, тогда это выходит за рамки. Это касается каждого нашего монаха.
- Это интересно, потому что мы привыкли, что в Католической церкви каждый орден или конгрегация имеет свою харизму. А у студитов каждый монах имеет свою харизму. Правильно ли я понимаю, что у отца Юстина есть определенная харизма, он не идет наперекор монастырскому руководству, и в целом он действует в пределах своей харизмы.
- Я бы не хотел здесь говорить об отце Юстине.
- Мы говорим о его деятельности, потому что он на самом деле очень известный человек во Львове, и у многих, с кем я общался, возникает вопрос: "Он же монах!", но "он в социальных сетях, он на телевидении, он в областной раде, в городском совете…". У части людей есть определенное смущение, потому что у них есть представление, что монах должен сидеть в монастыре и молиться, а не сидеть в фейсбуке или перед телекамерами. Поэтому возникает контраст, мол, какой он тогда монах. И я это говорю не чтобы навредить отцу Юстину. Я сейчас даже не говорю о взглядах, которые он выражает, но о виде его деятельности.
- Вы хорошо подметили, что может существовать фальшивое воображение людей, кто такой монах. Этим людям нужно исправить свое мнение о монашестве. А второй вопрос, касающийся отца Юстина – насколько то, что он говорит, согласен с церковной властью. Ибо он есть и Синкел по делам монашества, следовательно, как у него есть согласие с епископом. И насколько то, что он говорит, когда подписывается как монах, он согласовал с монастырскими властями. Насколько то, что он говорит как доктор богословия, находится в линии науки Церкви. Поэтому здесь нельзя так обо всем однозначно делать выводы.
- То, что монах должен сидеть в монастыре и закрыться от всего мира – это неверное представление?
- Это совершенно неверное представление. Если бы мы говорили конкретно о каком-нибудь пустыннике, который имеет харизму быть закрытым в монастыре, тогда да. У нас был затворник отец Александр. Ну, он с понедельника до пятницы сидел закрытым в монастыре, в келье. Он был затворником. Но как я могу давать реколлекции, сидя только в монастыре? Или как монах, который должен закупить на 350 человек пищи, может сидеть в монастыре? Ему нужно на базар, во Львов. И там общаться с людьми в магазинах, улаживать хозяйственные дела.
Мы иногда немного смеемся, потому что люди приходят и представляют, что монах – это нечто такое святое-сверхсвятое. Выходит кто-то из наших из здания монастыря и мы слышим что-то такое: "О, он еще ничего не ел, молился и поклоны бил". А мы знаем, что тот отец утром уже уехал куда-то с машиной, имел завтрак нормальный, и уже может иметь две конференции по интернету. А люди свое думают. Но если так обще взять, то монах – это тот, кто должен быть в монастыре и двигаться в определенных монастырских рамках – и внешних, и внутренних.
- А зачем нужны монахи? Какая от них польза, сидят в монастыре – молятся и, возможно, проповедуют. Но ведь можно работать, иметь семью, ходить на работу и тоже проповедовать. Например, протестанты так поступают, либо светские католики, либо священники, что не являются монахами. Зачем нужны монастыри?
- Об этом нужно у Святого Духа спрашивать, почему Он возбуждает в людях такое призвание? Мы знаем из истории Галиции, что был период, когда австро-венгерский император Иосиф II закрывал монастыри, потому что ему казалось, что монахи не нужны, если они не занимаются социальной деятельностью.
- Мы писали об этом у себя на сайте.
- А потом выяснилось, что это не до конца правильно. Если они есть, значит, нужны, Дух Божий возбуждает эти призвания. Конечно, если мерить чисто человеческими прагматическими мерками, то они бессмысленны, и жизнь по Евангелию также бессмысленна.
- Некоторые так считают.
- Это пространство веры. Человек поверил, что Бог его призвал к такой жизни. И она не раз делает вещи невидимыми (для человеческого глаза, ред.). Кто может оценить молитву? Плоды молитвы? Мы верим, что общая молитва Церкви приносит обогащение добра, которое Господь может по-своему распределять. Но это пространство веры.
- Кстати, где можно найти студитов в Украине?
- Материнская наша обитель – Унивская Лавра, это 40 км от Львова, в направлении Золочева. Есть во Львове два монастыря: Свято-Михайловский на Винниченко, 22, и Свято-Ивановский – в музее "Шевченковская роща". Есть монастырь Святого Илии-Пророка в Доре-Яремче, монастырь святого Антония Печерского в Обухове, под Киевом, монастырь Святой Троицы в Зарванице – на горе, там, где завершается Крестный путь. Также есть скит святого Андрея Первозванного в Лужках Рожнятовского района (Франковщина, ред.). И еще монастырь Происхождение дерева креста Господня в Подкамене.
- Был такой священник, отец Григорий Планчак, и у него был монастырь, также называемый святым Теодором Студитом. Это было в селе Колодеевка Тернопольской области. Он был очень популярен, туда съезжалось много людей – там молились о больных, одержимых. Потом так сложилось, что этот отец был низложен церковной властью и священства, и монашества за определенные преступления. Было ли у него что-то общее со студитами, к которым вы принадлежите? И в чем была особенность этой разницы?
- Этот монастырь в Колодеевке не имел ничего общего с нами как студитами. Разве что может быть где-то сначала было какое-то общение между ним и нашим тогдашним игуменом. Люди это путают, потому что действительно их монастырь назывался святого Теодора Студита. Но они не принадлежали к нашей семье студийских монастырей. Они были епархиального права и действовали сами по себе, имели свой образ жизни.
- Спасибо, отче.
https://velychlviv.com/igumen-jona-odnym-zi-zavdan-studytiv-u-svij-chas-ye-pity-na-shid/?fbclid=IwAR36x1IUaz2OTCy0qA1uqtm_IAY6ziBuE-y7pT0J6HDdpBrBsYhmUv3-HUQ
