В конце октября из Ватикана пришло довольно неожиданное известие: игумен Свято-Успенской унивской лавры о. Иона Максим номинирован на Пряшевского архиепископа для католиков византийского обряда в Словакии, то есть на Главу Словацкой Греко-Католической Церкви. Отец Йона, словак по происхождению, прожил в Украине 20 лет: как он рассказывал, студитский чин и унивская лавра были его призванием, хотя в начале, в 90-х, это казалось почти нереальным. Теперь в жизни о. Ионы – новые большие перемены, новая миссия и возвращение на родину в новой ипостаси.
Об этом, а также о пройденном пути, о благодарности всем, кого на нем встретил, о. Иона Максим рассказывает в "Живом интервью" с Тарасом Бабенчуком в месте, где когда-то тоже служил — в монастыре Святого архистратига Михаила во Львове, где много лет был настоятелем и священником местной общины. Это интервью было записано 1 ноября 2023 года, в канун первой поездки отца как архиепископа-номинанта в Словакию.
- Мы, наверное, далеко не первые, кто спрашивает про Ваши мысли, с которыми Вы приняли эту номинацию, но уже прошло некоторое время от того "горячего" периода — что у вас сейчас на сердце?
- Сейчас еду в Словакию: хочу вживую там показаться, поговорить с владыками, обсудить определенные вопросы, которые теперь будем решать вместе. А в общем, у меня еще очень живые ощущения после номинации, которая прошла в тот четверг (24 октября — ред.), размышляю над всем этим еще и еще раз. И приходит мне ощущение большго мира, что я сделал хорошо. Что это Божья воля для меня: просьба Церкви служить в той миссии в Словакии для греко-католиков. Так я это и принимаю в таком мире. И радуюсь, поправде говоря.
- Как будет выглядеть ваша жизнь в ближайшие месяцы, до хиротонии и окончательного переезда в Словакию?
- До конца года буду больше в Украине, потому что я прежде всего игумен, и буду им, пока не выберут нового игумена Свято-Успенской лавры. Мы уже начали процесс выборов, которые опять же должен инициировать действующий игумен. Конечно, там есть свой процесс, есть избирательная комиссия, но есть две-три встречи, которые нужно провести, чтобы довести все до выборов. Так мы планируем где-то к концу декабря, после Рождества, эти выборы провести. Так планируем – не знаю, как оно получится.
Конечно, одновременно я уже должен контактировать со Словакией, чтобы меня вживую увидели. Буду там иметь встречи с владыками и, может, прессой. Может, нужно будет инициировать какую-нибудь организацию рукоположения. Я его отдалил до максимально возможной границы — где-то к концу января, чтобы было достаточно времени подготовиться. Конечно, до тех пор, как номинант, я не имею никаких прав принимать какие-либо решения или чем-то руководить, так что буду стараться быть в стороне.
- Интересно, Вы уже третий игумен Свято-Успенской унивской лавры, которого рукополагают на епископа (также это владыка Венедикт Алексийчук, игумен в 1999–2010 годах, теперь епископ Чикагской епархии УГКЦ и владыка Теодор Мартынюк, игумен в 2010–2015 годах, теперь епископ-помощник в Тернопольско-Зборовской епархии, – ред.) Это уже как бы неплохая традиция – посвящение игуменов этой лавры на владык. Что вы об этом думаете, почему так происходит?
- Ну, что я об этом думаю… Это факт, так есть. Почему так? … Наверное, Церковь видит, что если игумены справляются с монахами, то смогут справиться и в больших масштабах, с епархией или, как в моем случае, с архиепархией. Наверное, есть и доверие монашеству, и Церковь хочет, чтобы монашество немного поделилось своими дарами со всей Церковью.
- Насколько это непросто для самого монашества? Ведь когда игумен отходит на другое место служения, скажем, как епископ, он словно покидает свою братию. Его таланты уже должны служить не столько своей конгрегации, сколько всей Церкви. Как это воспринимает братия?
- Очень непросто. Через несколько дней после известия о назначении я увидел, как непросто это принять братьям и отцам, которые со мной много общались или сотрудничали. Да, это правда: те таланты, которые развились в монастыре, уходящий человек уносит с собой. И остается, в определенной степени, не то чтобы опустошенное, но опустевшее место, которое со временем нужно будет заполнить другим. Чувствую у многих из братьев грусть - правдивую, искреннюю, нефальшивую, и что им непросто. Но, с другой стороны, у братьев, я убежден, есть и радость от такой оценки нашего монастыря, от того, что мы живем доброй жизнью, если наших игуменов выбирают епископами и главами Церквей.
Чувства смешанные. Я вижу это, и мне тоже непросто. Некоторые братья решились прийти меня поздравить на третий день - и то с малой душой. Я это понимаю, потому что сам такое переживал и тогда, когда владыку Венедикта от нас забирали, и владыку Теодора. Ибо и исповедовался им, и общался с ними, и так же было непросто - была какая-то почти обида, как так? Так теперь и со мной. Но, с другой стороны, понимаю, что это, как в семье: ребенок должен уходить из дома, и как бы родители не хотели его задержать возле себя, это был бы неестественный процесс. Думаю, нужно немного времени, чтобы братья с этим справились, приняли. Думаю, им это удастся, потому что это глубоко верующие люди. Но все-таки люди.
- Вы родом из Словакии, хотя 20 лет живете в Украине, в Студитском монастыре. И вот Вас избрали предстоятелем Словацкой Греко-Католической Церкви. Несколько слов о Вашей жизни: о родине, семье и пути в монастырь, потому что, учитывая, что Вы уже рассказывали, это было не так гладко, просто и быстро…
- Родился я в Словакии, в городе Левочи (Пряшевский край в восточной Словакии — ред.). Детство прожил в селе Ольшавицы. Это Спишь, очень славная местность для Словакии.
Есть два родных брата и три сестры — у нас большая семья. Мама еще жива, слава Богу, а отец умер. Сколько племянников, чтобы я не ошибся, но больше 15-ти.
Мое детство – это практически территория бывшей Пряшевской епархии. В церковь я ходил с детства, мы - греко-католики. В 18 лет поступил в семинарию (Греко-Католическую в Пряшеве — ред.), выучился на священника. Но чувствовал, что имею призвание не жениться, был в поисках монашеской жизни. А потом, когда решал, что мне делать, как-то дали мне маленькую книжечку - она была об унивской лавре, и это мне очень впало в сердце. Но поскольку это было тогда далеко, за границей, и это были 90-е годы, я думал: это никогда не сбудется, как я туда поеду? …
Но обстоятельства сложились так, что в конце семинарии меня послали учиться в Рим, и там я познакомился со студитами (из монастыря Святого Теодора «Студион», основанного патриархом Иосифом Слепым – ред.), общался с ними. А потом, в 2001 году, мы поехали на визит папы Иоанна Павла II в Киев и Львов. И тогда по этому случаю я имел возможность впервые ступить в унивскую лавру и побыть там на вечере в церкви. И окончательно понял, что это место — для меня, что здесь мне не то, чтобы подходило быть, — я просто ощутил себя дома.
Потом я еще долго работал со своим духовником над этим призванием, задавал себе определенные вопросы. И через 3 года, в 2004-м, уже окончательно решил переехать в Украину. Попросил, чтобы меня отпустили из епархии – епархом тогда был владыка Бабьяк. И он меня отпустил, сказав: "Хорошо, если имеешь призвание - иди", за что я ему очень благодарен. Потому что я переживал: отпустит он меня или нет? Я тогда третий год был духовником в семинарии и отпустить меня, наверное, было непросто. И вот, приехав в Украину, в унивскую лавру, в сентябре 2004 года я снова начал монашескую формацию. И уже 20-й год, как я здесь нахожусь.
- Довольно длинный путь к призванию: похоже, Вы долго думали, взвешивали. Почему так, почему не получилось сразу, как Вы себе это объясняете?
- Теперь, в ретроспективе, я многое понимаю в своей жизни. Мое монашеское имя — Иона, человек, который многому противится, не хочет принимать. Тогда, сначала, я чувствовал, что меня Господь зовет, но думал: "Да нет, не пойду, хочу быть, как все". Но я был в поисках своего пути. По-моему, в Словакии мне некуда было идти в монастырь, потому что, при всем уважении к отцам василианам и редемптористам, которые там есть, их стиль жизни мне не подходил. Я там не видел того, чего искал, — такой классической монашеской общинной жизни, построенной на общей молитве и труде. А когда впервые ступил на территорию унивской лавры, понял - это оно, мое место, этого жаждала моя душа.
- Через 20 лет в монашестве, наверное, были разные моменты - и сложности, и моменты благодатные. Что Вам первое приходит на ум с этого времени? За что благодарны Богу за эти 20 лет монашества - что было там такого, что вы пронесете сквозь всю жизнь?
- Все эти 20 лет, говорю правду. Я над этим думал недавно: о каждом месте, где я за эти 20 лет был (а я был во многих местах) - не на что жаловаться. Конечно, были где-то какие-то личные напряжения, но суммарно - не на что. То ли в Униве первые 5 лет, то ли в Подкамене определенное время, то ли в Лужках в ските, потом - снова в Подкамене… Потом - снова новициат: меня назначили магистром новициата, когда его перенесли в Рудно возле Львова. Затем в монастыре святого Михаила во Львове, настоятелем. Затем - снова Рим, где я окончательно закончил свою учебу (докторская диссертация о студитском монашестве в Папском Восточном институте в Риме в 2018 году - ред.). И теперь, как игумен в Свято-Успенской унивской лавре… Конечно, первые моменты меня всегда взволновали, но я такой человек, который очень быстро - я так думаю - способен включиться в жизнь, там, где я есть. И теперь смело могу сказать, что все мне было на постройку. Хотя нигде не было просто - честно говорю. Я благодарен за братьев и отцов, которые были рядом на том или ином месте. И, конечно, в Униве, потому что вся моя дорога в Украине с Унива началась и похоже, там и завершается.
- Если говорить о людях, которые Вас сопровождали, наверное, несправедливо вспомнить о ком-то одном. Но вот - в Униве имели возможность жить рядом со старцем Александром, с владыкой Венедиктом, который долгое время был игуменом Унивской лавры. Могли ли Вы выделить важнейших для себя людей в Вашей духовной жизни?
- Ну, наверное, это владыка Венедикт Алексийчук: он был игуменом Унивской лавры, когда я пришел в монастырь, при нем я прошел новициат, он уделил мне схиму и окончательные вечные обеты. Это и следующие игумены - владыка Теодор (Мартынюк) и отец Илья (Мамчак). Когда в лавре жил старец Александр, я был не в Униве, только однажды перевозил его туда со всеми вещами из Жукова, и вспоминаю ту дорогу по сей день. И наш разговор за два-три месяца до его смерти был решающим для меня: он был непредсказуемым, неожиданным, незапланированным, но теперь я вижу, что это Господь так руководил. Поэтому важными для меня были и есть и он, и все отцы и братья, которые были и есть в лавре, и младше меня и старше. Особым для меня брат Анисим: общение с ним имею для себя как тайну личного духовного переживания, ибо если бы не он, я бы, возможно, и не был сегодня в монастыре. Это очень простой брат, он работал когда-то на ферме, но в его жизни произошло событие, и он пришел в монастырь. Он очень на меня повлиял, я ему очень благодарен. Или так: Господь послал его мне, чтобы он сказал мне. Но, в общем, каждый из братьев, с которыми я общался или сотрудничал, имел на меня свое положительное влияние, и всем им благодарен.
- Поговорим о Словацкой Греко-Католической Церкви — что это за структура, сколько там епархий, владык, священников, верных…
- В настоящее время это митрополичья структура: архиепархия — в Пряшеве, и две епархии, в Кошицах и Братиславе. У ГКЦ Словакии не очень много верующих — если не ошибаюсь, где-то 180–200 тысяч. Есть 600 священников, два правящих епископа и один — помощник, и три епископа-эмерита. Так что это достаточно развитая структура, благодаря, в частности, владыке Яну Бабяку, митрополиту, который привел к тому, чтобы та структура возникла. В Церкви много молодежи, есть разные современные движения. Это если очень коротко о Словацкой ГКЦ.
- До статуса suijuris (статуса самоуправляющейся Церкви — ред.) Словацкая Греко-Католическая Церковь была повышена в 2008 году. Владыка-эмерит Ян Бабяк - фактически Ваш предшественник во главе Церкви, когда отпустил Вас в Украину, в Унив. Вы рассказывали, что говорили с ним об этом, собирая в лесу грибы. Была ли еще возможность так с ним разговаривать, ведь Вы знакомы давно?
- К тому времени, когда его избрали епископом, я был духовником в Пряшевской духовной семинарии. Он часто приезжал к нам, так мы разбирались в таком уровне, официально-структуральном. Ну и позже это конкретное событие из моей жизни, когда я немного переживал, отпустит ли он меня или нет. Он мне тогда сказал: "Приходи, прогуляемся, поговорим - скажешь, чего хочешь от меня". Я рассказал ему историю своего призвания, и он сказал: "Хорошо. Завтра приходи – подготовим документы, и спокойно можешь ехать. Ибо, если Бог дает призвание, нужно его принимать". И после этого мы были в нормальных отношениях: когда я приезжал в Словакию, то при случае часто ходил к нему поздороваться или попросить благословения - с собратьями или сам. Так что наши отношения были и на официальном уровне, но и в теплом общении. Я приезжал из Украины и не знал до конца, что происходит в Церкви, и у него было доверие ко мне и мог сказать, может, и то, чего другим не говорил.
- Кстати, о контексте: насколько Вы погружены в то, что происходит в Словацкой Церкви сейчас?
- Пока очень фрагментарно, признаю. За 20 лет, которые прожил в Украине, в Словакию я приезжал к родителям или родным. Мог еще пообщаться с двумя-тремя сокурсниками, и разве от них знал то, что знал. Да, я не знаю до конца реальной ситуации, которая там сейчас есть. Теперь начинают доходить отголоски, что там непросто. Знаем, что в Словакии было две визитации УГКЦ, которые, кстати, проводили владыка Теодор (Мартынюк) и владыка Борис (Гудзяк). Но что там происходит обстоятельно, я еще до конца не понимаю.
- 22 марта 2022 года папа Франциск принял отречение владыки Яна Бабьяка, который до этого был митрополитом Словацкой ГКЦ. Ему в то время было 69 лет. Канонический возраст для эмеритуры — 75 лет, то есть владыка Бабьяк мог быть главой Церкви еще по крайней мере шесть лет. Вы вспомнили о некоторых визитах, еще какие-то моменты. Значит ли это, что в Словацкой Церкви есть какой-нибудь кризис?
- Насколько знаю, было определенное напряжение между ним и священниками или между священниками и ним. Чем оно было вызвано, мне сложно сказать. Но знаю, что это напряжение было, и оно еще продлится. И, наверное, это было мотивом или причиной, почему он ушел.
- В общем, Католической Церкви в мире сейчас непросто - есть разные тенденции и нюансы. Например, в Польше Церковь сталкивается с достаточно серьезными проблемами: общество стало очень придирчиво относиться к священникам и епископам, а многие люди, номинально остающиеся католиками, не хотят ходить в церковь. Как в Словакии - какие подобные тенденции имеют место?
- Несколько месяцев назад у нас с моими сокурсниками было 20 лет священства, и я был на той встрече. И мне рассказали довольно интересное: что в Земплине (историческая область в Восточной Словакии - ред.) когда-то красивые и богатые приходы обезлюднивают, потому что люди уезжают. Там есть приходы, разделенные между тремя-четырьмя конфессиями: если у прихода тысяча населения, то можно представить, как там непросто. И еще люди выезжают, что еще более критично. Наверное, придется переосмысливать определенные вещи, думать, как менять определенные отношения на приходах. Я был тогда удивлен тем, что рассказывали мои сокурсники, - по правде говоря, не ожидал, что там так есть.
Другой пример: греко-католический приход, к которому принадлежит моя сестра. Это сугубо греко-католический приход, там нет разделений. И вот сестра рассказывала, что в селе иногда некому гвоздь забить, потому что все мужчины выехали на работы за границу. То есть большая трудовая эмиграция в Европу — в Германию, Нидерланды, Великобританию и т.д.
Поэтому я осознаю, что будет непросто. Конечно, я еще не знаю всего и буду еще долго изучать, что там происходит. Однако Господь посылает - в этом, наверное, есть Его воля и какой-то Его замысел.
- В комментарии Департамента информации УГКЦ сразу после назначения Вы сказали: "Хочу продолжать начатые хорошие вещи, а там было много хорошего". Можете ли конкретизировать, что считаете хорошим в Словацкой Церкви?
- Например, мне очень нравится работа Церкви с цыганами. Нравятся разные центры — для семьи, для восстановления молодежи и т.п., созданных владыкой Бабьяком. Нравятся словацкие центры отпуста — в Лютине, в Клокочове, у границы с Украиной: знаю, что люди ездят и на отпуст, и на богослужение. Ну и, конечно, хорошее то, что делает добрый священник на приходе, по совести делает — это дело, которое безусловно нужно поддерживать. Ну и, наверное, есть и многое другое хорошее.
- Как сейчас выглядит Пряшевская духовная семинария, где в свое время учились и Вы? Есть новые призвания и развитие семинарии?
- Знаю, что есть кризис: сейчас в семинарии 35 или 37 семинаристов. Когда я учился (в начале 1990-х – ред.), нас было 90 или даже 130 – такое тогда было время. Сейчас – иначе, причем везде. Насколько знаю, призвание есть: ребята приходят, большинство принимают. Но и кризис тоже есть.
- Насколько важно специальное образование для духовенства, монашества, вообще для современных христиан? Что можете сказать как монах, имеющий опыт молитвенный, но и как духовник в семинарии, образовательном учреждении?
- Считаю, что образование очень важно. Вижу определенные тенденции: мол, зачем это, нам нужно только молиться. Это неправда. Вижу это по себе и по жизни в монастыре: образование дало мне очень много важного для фундамента духовной жизни. Поэтому для меня это очень важная вещь, и я бы хотел подчеркнуть это в Словакии.
- Интересный момент, если говорить о Вас: пишут, что знаете шесть или семь языков. Что кроме словацкого и украинского, владеете еще английским, итальянским, французским, польским и немецким…
- Когда это написали, я сам удивился, сколько я знаю (смеется) — не знаю, откуда взялись такие сведения. Немецкой – нет, не знаю. Французской могу читать — справляюсь с литературой, понимаю контекст в разговоре, но не свободно говорю. Английский знаю тоже пассивно. Ну и конечно, украинский, русский, итальянский, польский — могу очень хорошо понимать, но относительно разговаривать… Украинский — да, свободно, это уже мой язык, а что касается польского или итальянского, то когда нет постоянной языковой практики, это труднее.
- Интересный момент: в Словацкой Греко-Католической Церкви в Литургии присутствует старославянский язык. Везде ли служат "старым" языком, или, возможно, где-то и современными - словацким и другими? Возможно, и на украинском, поскольку Церковь имеет исторические корни в Мукачевской епархии УГКЦ…
— Восточная Словакия — регион очень разнообразный, cкомплицированный, можно так сказать: там влияли разные исторические моменты. Старославянский язык действительно присутствует – особенно на приходах на севере Восточной Словакии, но и в Братиславе это есть. Старославянский язык литургии идет от кирилло-методеевской традиции и является основным языком греко-католиков Словакии. Большинство греко-католиков признают себя словаками, часть - русинами. Теперь приезжают многие украинцы, и начали служить и на украинском языке. И конечно, в Восточной Словакии есть мадьяры. Так что на тех языках часто и служится Литургия: старославянская понемногу уступает, потому что все меньше людей ее понимают. Кстати, человеку из Словакии труднее понимать старославянский, чем человеку из Украины. Мои племянники, например, уже очень тяжело ее понимают, а мое поколение - еще более-менее нормально. Даже в семинарии нынешние ребята по 18–20 лет - видно, когда они читают, что понимать старославянские тексты им трудно.
Относительно употребления старославянского языка в богослужениях — оно считается более праздничным: если хотят где-то праздник проводить, то обычно какое-то произведение хор поет по-старославянски. Но везде – по-разному. Например, мой родной приход до сих пор по средам служит на славянском языке, а остальные дни — на словацком. В других приходах может быть Литургия – старославянской, а чтение Евангелия или проповедь – словацкой. Это отличается от прихода к приходу, особенно в северной части Словакии, где еще говорят русинским диалектом, который ближе к украинскому, чем к словацкому языку.
В целом же влияние в Словакии — очень разное. К примеру, в Спише, откуда я родом, сто лет назад греко-католические приходы были под Перемышльской епархией, там были свои исторические моменты. Часть Восточной Словакии принадлежала сугубо Мукачевской епархии, но тогда, когда уже была Пряшевская епархия, разделение было совсем другим. После Второй мировой войны, когда перекроили границы, приходы из Мукачевской епархии автоматически перешли в структуры Пряшевской. Ну и так же на юге Словакии: там были приходы, которые принадлежали Пряшевской епархии, но перешли в Мадярщину и стали приходами Венгерской ГКЦ. Все это где-то ощутимо, но, слава Богу, насколько я знаю, не создает проблем, все уже как-то уселось.
- В связи с войной в Украине многие украинцы оказались в Словакии в статусе беженцев. Многие украинские студенты учатся в словацких университетах и институтах. Есть те, кто уехал туда задолго до войны на проживание или работу. Интересный момент, что в Словакии есть целые украинские приходы для украинцев греко-католиков, где молятся на украинском, и священники из Украины. Есть даже иеромонах Пантелеймон из Унива, который также является словаком и служит сейчас в Кошице. Эта тенденция, по вашему мнению, будет развиваться? Что Вы вообще думаете о душепастырстве украинцев в Словакии как будущий митрополит?
- Поскольку имеет место такое большое присутствие украинцев в Словакии, жаль было бы, если бы эта тенденция не развивалась. Конечно, с украинцами нужно говорить на их языке. Хотя, например, в Братиславе знаю семью, где отдали ребенка на евангелизацию в украинский приход, но в словацкую школу, чтобы знала языки, есть такие тенденции. Но если есть украинцы, то думаю, должна развиваться и Церковь для них. И я рад, что наш отец Пантелеймон там есть и очень хорошо работает в Кошицкой епархии, а теперь уже начал служить в воскресенье в Пряшеве для украинцев на украинском языке. В Братиславе есть приход, в котором отец из самой Украины. Так что я очень рад этому.
- Не могу не спросить: в своем возвращении в ипостаси архиепископа и митрополита есть ли мысль о заложении в Словакии монастыря восточного типа — такого, как Унивская лавра, учитывая, что кроме Вас есть еще трое или четверо словаков, избравших именно этот Чин и эту лавру?
- Да, нас было трое - теперь уже остаются двое. Конечно, я остаюсь монахом, но уже не принадлежу к монастырю, потому что буду в другом служении. Отец Пантелеймон служит в Словакии, Кошицах, отец Пимен - диаконом в Украине. Если бы действительно в Словакии появился интерес в таком монастыре, были бы люди, которые хотели бы этого, я готов что-то в этом плане делать. Потому что, правду вам скажу, имел наибольшую тоску и желание - вернуться в Словакию именно как монах. Но обстоятельства складываются по-другому.
- После известия о назначении архиепископом в Словакию в одном из комментариев Вы сказали: "Стараюсь познавать Божью волю и исполнять ее. Я отчитал это как Божью волю и сказал свое "да" на это предложение". Хотел бы от вас как от духовного наставника, потому что для многих людей в Украине вы им были, советы - как научиться отчитывать Божью волю в своей жизни?
- В моем конкретном случае это то, что я советуюсь и говорю с теми, кому доверяю - с моими уважающими духовными руководителями, которые мне уже не раз помогли. Так же, когда шел в монастырь - слушал человека, который меня знал очень хорошо, и прислушивался к этим советам. Так было и теперь: я отчетливо почувствовал, что Господь говорит мне через людей. И через голос Церкви. Потом говорил с моими очень добрыми духовными друзьями или руководителями, которые мне четко сказали, что если Церковь зовет, то надо идти. И я в это поверил — иначе бы не принял такого решения. Ибо Бога я не вижу, а людей могу слышать, и Господь говорит мне через людей. Этот мой опыт уже неоднократный. Это такое – традиционное, испытанное веками, на этом построена и Церковь: Христос, апостолы, их преемники, и через них – и мы здесь сегодня.
Подготовила Оксана Козак,
Департамент информации УГКЦ
Источник: https://ugcc.ua/data/gospod-do-mene-promovlyae-cherez-lyudey-i-cherez-golos-tserkvy-otets-yona-maksim-maybutniy-glava-slovatskoy-gkts-4005/
